Кроме статьи там ещё критическое примечание редактора [Транслита] Смулянского, но не оно мне понравилось, оно сделано с очень левых позиций, в то время как статья Лехциера более, ну, центрична что ли) ну не такая левацкая. Собственно, она о том, как попытаться (т.е. это лишь проект, и слишком близко принимать его тоже не дело, видимо, хотя можно попробовать) вытащить поэзию из её нынешнего периферийного, маргинального положения и снова сделать властительницей дум (или, там, речей). Ибо сейчас её место занимают медиа, такие дела. И от поэзии требуется перестроить не только функциональность, но и структуру и способы выстраивания собственного субъекта. Напомню, что Лехциер философ, а Смулянский - критик, и читать их не самое простое дело.
Вот есть игры, где проходишь основную сюжетную линию за главного героя, а потом можно пройти за другого и увидеть весь сюжет с другой стороны. Вот когда отдаёшь ребёнка в школу — та же хуйня. Квест начался.
1 сюжет о бессознательных искажениях, которые допускают издатели из-за, так сказать, речевого автоматизма. На примере текстов Мандельштама, в которых разные речевые штампы были изменены, а издатели на автомате их "восстановили". Ну скажем, «Вернись в спасительное лоно…» при авторском «Вернись в смесительное лоно…», или такой простой лол как «Лермонтов — учитель наш…» вместо мучитель или, какой-то совсем совковый лол «Срежь рисунок мой, в дорогу дальнюю влюбленный…» вместо крепкую. Вот что об этом замечает Ю.Л. Фрейдин: не оставляет ощущение: слова-искажения — это не просто артефакты. И не случайные «осмысленные ошибки» — для этого их слишком много. Поверьте эдиционному опыту: они нередко остаются, даже когда текст проходит многократную корректуру и сверку.
Возникает отчетливое впечатление, что эти слова как бы находятся в самом тексте, но не в явном, а в полускрытом, латентном состоянии.
Это — «просвечивающие слова», составляющие своего рода «фонетический микроподтекст»
2 сюжет касается разночтений эпиграммы Пушкина, автограф которой не сохранился, где версия с обсценной концовкой была признана сомнительной. Эпиграмма на Стурдзу:
Холоп венчанного солдата, Благодари свою судьбу: Ты стоишь лавров Герострата Иль смерти немца Коцебу. А впрочем, мать твою <ебу>.
Нам, привыкшим к интернетам, такой ход норм, мамку твою ибал азаза и проч. Но исследователям, особенно в советское время, было неоч, и они по всякому пытались обосновать сомнительность пятого стиха. Апеллируя при этом к таким конструктам как "здравый смысл" и "художественный вкус". Это пример полусознательного искажения если не текста, то контекста, когда, с одной стороны, исследователь аргументирует свои действия, а с другой, действует в рамках некой доксы, к которой не подходит критически, а воспринимает как "естественный" порядок.
3 сюжет рассказывает об истории публикации и отказа от публикации «Записок А.О. Смирновой, урожденной Россет», которые были признаны мистификацией и на этом основании признаны недостойными печати. автор статьи называет подобные действия осознанной фальсификацией, поскольку, в отличие от предыдущего сюжета, здесь можно наблюдать, как непосредственно сообщество вырабатывает канон, а не канон влияет на мышление исследователя.
Ну, и под катом полностью коротенький 4 сюжет4 сюжет:
"Строго говоря, эта иллюстрация является скорее метасюжетом, не описывающим виды искажений, а выявляющим механизм, с помощью которого эти искажения возникают. Я был членом группы, подготовившей к печати том переписки Ю.М. Лотмана и З.Г. Минц с Б.Ф. Егоровым за 1954—1965 годы. В ходе работы мы столкнулись с необходимостью указать в примечаниях знаменитое четверостишие из стихотворения Н.И. Глазкова «Лез всю жизнь в богатыри да в гении…» (1944), ходившее в самиздате и ставшее столь популярным, что в дальнейшем воспринималось (и даже издавалось) как отдельное произведение:
Я на мир взираю из-под столика, Век двадцатый — век необычайный. Чем столетье интересней для историка, Тем для современника печальней!
Навскидку Егоров вспомнил иной вариант его звучания, но при комментировании было решено не убирать эту неаутентичную версию, а оставить с соответствующей оговоркой:
В памяти Б.Ф. оно (стихотворение. — Н.П.) сохранилось в следующем варианте:
Я на мир взираю из-под столика:
Вижу ближнее и вижу дальнее.
Чем событье интересней для историка,
Тем оно для современника печальнее.
[Лотман, Минц, Егоров 2012: 124—125, примеч. 5]
Текст трансформировался на двух уровнях: упростился метрический рисунок и изменилось содержание, причем вторая строка оказалась переписана полностью, а «столетье» заместилось категорией «события». Стихотворение, описывающее травматический опыт человека, живущего во время Второй мировой войны и сталинизма (а шире — экзистенциальное переживание тоталитаризма), оказалось переписано историком, нечаянно дающим метаописание своей деятельности. С позиции комментатора, это — искажение текста Глазкова; но с точки зрения культурной антропологии перед нами — работа одного из механизмов культурной памяти, адаптирующего «чужие» артефакты прошлого под нужды «своего» сообщества и сегодняшнего дня. По всей видимости, этот механизм и лежит в основе разного рода фальсификаций во имя истины"
Различаются понятия трансгрессии (причина для скандала) и самого скандала как отклика бессознательного на трансгрессию. Если трансгрессия не имеет отклика в произведении/жесте (как в "Маленькой Вере" и публикации "Метрополя"), то отклик возникает в реакции общественности. В то же время, если трансгрессию смягчить реакцией в самом произведении (как в "Интердевочке"), то общественность отнесётся к ней лояльнее. Т.е. можно перенести структуру скандала внутрь трансгрессивного текста.
О структуре фильма, о сделанности документального кино, о том, как строился язык внутри фильма, язык как самого фильма, так и главного его героя: речь, визуальный ряд, субтитры.
В приморском городке Уэстон-сьюпер-Мэр в Англии (родном местечке основателя Deep Purple Ричи Блэкмора) последние месяцы шла таинственная стройка. Жители городка не могли не заметить, как возводится что-то наподобие Замка Золушки из Диснейленда, только полуразрушенного и мрачного.
Слухи появились после публикации несколько дней назад некоторых фотографий в социальных сетях. На них можно увидеть грузовик, здание похожее на розовый замок, гигантскую металлическую конструкцию в виде коня и огромную ветряную мельницу.
Подозрения усилились после появления на строительной площадке официального менеджера Banksy — Холли Кушинг. Недавно на нее была открыта компания под названием Dismaland Ltd.
Необычная активность, как выяснилось, действительно относилась к легендарному уличному художнику и провокатору Бэнкси.
Как и все предыдущие его проекты, эта не то поп-ап-выставка, не то арт-фестиваль готовилась в условиях строжайшей секретности. Постапокалиптичный парк аттракционов под названием «Dismaland», обозначенный на афишах как «самая разочаровывающая достопримечательность Великобритании», будет открыт для широкой публики только через день. Но первые ее снимки уже выложил Кристофер Джобсон (Christopher Jobson)
Название «Dismaland» исходит от авторской работы автора, созданной еще в 2012 году. Вот она:
Dismal - унылый, Land - земля, страна. Но вернемся к выставке.
Banksy атакует Disney не в первый раз. Еще в 2006 году он подбросил на территорию одного из аттракционов манекен, одетый в робу заключенного в Гуантанамо (оранжевый комбинезон, черный капюшон, наручники). По информации BBC News фигура оставалась там в течение 90 минут, после чего ее заметили и убрали. Пресс-секретарь Banksy утверждал, что “трюк″ был призван подчеркнуть тяжелое положение подозреваемых в терроризме в исправительном изоляторе на Кубе.”
Banksy известен своими неординарными арт-проектами, которые обсуждают долгое время во всем мире. Его творчеству подражает тысячи художников. При жизни он превратился в миф, который никто не видел. В ближайшее время правда станет известна. Многие поклонники съезжаются в небольшой курортный городок, потому что по слухам открытие «Dismaland» состоится 21 августа.
Интересное совпадение. Недавно прочитал в сетевом журнале TextOnly за 2009 год такое стихотворение Василия Бородина:
лампы накаливания — очень стыдно и горячо быть стеклом; вольфрам ничего не стыдясь умирает первым и позёмка тянется по дворам
и глядящим в окна в четыре часа ночи вдруг приходит стыд равный площади поверхности земли и секундная даже стрелка идти не хочет и ничто отогнутую занавеску не шевелит
а в исторических хрониках были миниатюры и золотая краска приводит на ум бесконечные солнечные поля и квартиры заваленные литературой идут идут новой счастливой дугой как идёт земля
Интересно здесь то, что в 2010 году, совершенно не зная этого текста, я тоже написал стишок о стыдливой лампе накаливания, вот он . Я себя рядом с Бородиным не ставлю, конечно, но некая схожесть текстов меня поразила.
По поводу произошедшего в Манеже я думаю, в общем, вот что: акционизм бывает разным. Делегирую своё мнение Павленскому:
Что называть акционизмом, а что — вандализмом, зависит от того, какая изначально была цель. Если пьяный человек рушит скульптуры, ничего не пытаясь этим сказать, его можно назвать вандалом. Если в это вкладывается некий посыл, то это ближе к акционизму. Православные активисты пытаются выразить свою позицию вполне современными методами. Насколько это адекватно и насколько интересно у них получается — другой вопрос. В конце концов, Ай Вэйвэй рушил старинные вазы. Так что, если православные активисты таким образом хотели заявить о своей позиции, то почему бы и нет. В свою очередь, посетителям выставки, которым работы нравятся, следовало их защищать.
Если действие совершили активисты из враждебного нам лагеря, нам нельзя вставать на сторону полицейских. Иначе мы станем прокурорами, сами станем властью, даже если ее не очень любим.
А я вот сразу вспомнил Бренера, нарисовавшего знак доллара на картине Малевича. Жест по сути тот же, только не с каких-то консервативных или, там, "православных" позиций, а с, грубо говоря, левых.
Услышал тут, как Нойз МС спел мандельштамовское "Сохрани мою речь", и мне внезапно понравилось. Не то чтобы я такой консерватор, но всё же когда трогают что-то мне близкое, я отношусь к этому с подозрением. А оказалось, что он довольно хорошо интонировал звучание первой строфы, даже прочувствовал внутренние рифмы и подчеркнул их.
Вообще, фильм о Мандельштаме – это интересно. Хочу таки глянуть.
Кококо Авдотьи Смирновой можно интерпретировать равно как метонимию социальную и метонимию психологическую, что ли. В первом случае это будет фильм о непростых взаимоотношениях тех культурных пластов общества, которые для простоты назовём "народ" и "интеллигенция", во втором — это как в песне Высоцкого о двух я, о единстве и борьбе противоположных, но одинаково необходимых полюсов одной личности. В любом случае образы главных героинь, несмотря на то, что они действительно прекрасно сыграны, утрированы и рафинированы, видимо, для яркости коллизий. Они не живые, увы. Однако всё равно интересно сидеть и интерпретировать происходящее на экране то с одной, то с другой стороны)
По "Карусели" показывают новые (и не только новые) серии "Везухи". Это такой классный русский мультсериал от студии "Метроном" со специфической слегка трешовой рисовкой и воздушным юмором, который, кмк, тем слаще, чем взрослее (ну, и подготовленне) зритель. Худрук сериала Иван Максимов, однако!
Немношк математики и статистики в литведе. Помню, я упарывался по графикам стихотворений. Вот, это не то, но тоже прикольно: автор предлагает решать композиционные вопросы в драматических произведениях, а также частью и интерпретационные путём составления персонажной сетки: кто с кем говорил, сколько слов кто кому сказал и какие из них самые частотные. По-моему, чот типа такого есть в фемкритике.
А ещё помню, как на первом курсе был семинар по "Сонечке" Улицкой, я там создал красивую схему отношений персонажей, которая убедительно визуально показывала, что Сонечка всю жизнь была проводником для встречи разных людей, а сама в итоге оказалась на отшибе. Схема была клёвая, но препод на мои объяснения ответила снисходительной улыбкой и сменила тему. Пиздец, да.
На Кольте был такой вкусный отзыв о новом романе Марины Галиной "Автохтоны", что я прямщас захотел его прочитать, думал даже книгу купить. А на сайте журнала "Новый мир" нашёл отрывок из романа — и как-то разочаровал он меня. Тускло и скучно, как по мне. Теперь думаю, покупать или всё же нет. Я вообще для Алины хотел, но ей, наверно, тоже скучно будет.
Маленькая смерть (Австралия, 2014) — милая домашняя (даже хочется сказать "романтическая" ), местами черноватая комедия о сексуальных перверсиях. О том, как они, будучи высказанными или невысказанными, влияют на жизнь внутри пары. Подрочить вряд ли удастся, а посмеяться можно, потому что попытки тайно или явно удовлетворить странные влечения выглядят забавно. Венцом фильма я бы назвал эпизод, в котором глухой звонит в секс по телефону через скромную сурдопереводчицу. Помимо того, что это самая весёлая история, это ещё и один из ключевых эпизодов (другой ключевой эпизод зеркален этому — это история про ролевые игры), в котором ярче всего явлен лейтмотив фильма: подмена. Подмена человека ролью, подмена реальности симуляцией — и наоборот, как в этом, финальном эпизоде: подмена симуляции ну если не искренними чувствами, то как минимум личными влажными и тёплыми фантазиями. спойлерокВедь недаром в конце умирает этот странный чувак с пряниками, видимо, олицетворяющий перверсии, и переводчица щаслива
Автор статьи, Павел Нерлер, написал о лагерной жизни Мандельштама целую книгу. Вкратце о том, чо там в статье: в 60-е годы с лёгкой руки Эренбурга через Новую жизнь в народ проникает красивый миф о том, как Мандельштам у костра читает солагерникам Петрарку. Миф этот затем проникает в известную песню Юза Алешковского про большого учёного товарища Сталина. Но удивительна позиция Нерлера, особенно рядом с прямым комментарием Алешковского. Вот три копипасты, судите сами:
Куплет:
В Москве открыли ваш музей подарков, Сам Исаковский пишет песни вам, А нам читает у костра Петрарку Фартовый парень — Оська Мандельштам».
Нерлер:
Искренне огорчался куплету- чужаку сам автор песни, Юз Алешковский, разглядевший в этом уникальном случае не проявление витальности своего произведения, а, по-видимому покушение на чистоту авторских прав.
Алешковский:
Насчет строфы. Ее автор удачливый стихоплет и песенник — он давно помер — прочитал мне ее в ЦДЛ, и я сказал, что все строки фанаберически идиотичны, особенно «читал Петрарку фартовый парень Ося Мандельштам».
Какой, говорю, <нахуй?> костер, какая <нахуй?> декламация, когда человек буквально сошел с ума от всей этой гнусной <хуйни?> и до ужаса оголодал и вообще — что за чудовищно бесстыдное хамство эта твоя, козел, запанибратская интонация?»
Я лично полностью на строне Алешковского, куплет мерзок.
Немного о Бэнкси, немного об утрате сути стрит-арта с его легитимацией, немного о новом пролетариате. Левацкая статья.
Бэнкси мне нравится, как и стрит-арт того извода, в котором он работает. Имхо, язык Бэнкси очень демократичен и интуитивно понятен, а главное — эстетически приемлем без какого-то чрезмерного культурного бэкграунда, в этом его левацкий плюс, в отличие от акционизма. Проблема последнего — недостаточная эстетическая приемлемость для широких масс, невосприятие акции как искусства, а восприятие чаще как выходок всяких фриков. При этом язык акции может быть не менее понятным, чем язык граффити, просто он не совсем вписан в эстетическую парадигму аудитории, на которую рассчитывают левые. Но это я во многом утрирую, на деле отношения там куда сложнее.