Называть роман "Чапаев и Пустота" какой-то там "криптоисторией" (а-ля Дэн Браун, ога) или, тем более, "альтернативной историей", — это как называть так же, скажем, "Историю одного города". Несмотря на огромнейшее различие этих двух романов. Однако есть в них одно типическое сходство: в обоих романах описываются выдуманные миры, а мимесис переносится с области отражения мира в область отражения отношений и идей. Только в "Истории одного города" выдуманность мира отчётливо видна благодаря отсутствию каких-либо прямых пространственно-временных (хронотоповых) отсылок к реальному миру — нет, всё через относительно сложную эзопову систему знаков. Читателей "Чапаева" же сбивают с толку знакомые названия событий, мест, героев. Только это лишь названия — за ними иные события, места, герои. Это не отражение реальности — это иная реальность, конструируемая из речи нашей реальности (а иначе никак) на разных её уровнях. Можно сказать и так, что элементы этой реальности оказались как бы омонимичны элементам нашей. О какой истории может идти речь? Думаю, не менее странно называть "криптоисторией" "Омон-Ра" или предъявлять биологические несоответствия "Жизни насекомых". Не то это, не туда смотрите же, снимите уже очки реализма, смотрите иначе! Здесь нет никакого обоснуя, кроме того, который придумал автор. Но не просто так же придумал: это и есть тот самый "сакральный язык".

Думаю, понимание этого уберегло бы пукан, скажем, Басинского в 1996 году.