Почитал Делёза и осознал, что интерпретационное поле, центр которого я искал, на самом деле является
ризомой и поэтому оно
децентрализовано. Ведь это не
кома (кометы), которая образуется из интенций единого центра (ядра), а именно
поле — среда, созданная разнородными интенциями, исходящими из разных центров (которые вовсе не порождают эти интенции, а являются лишь перевалочными пунктами — узлами сети, "клубнями", "плато"), но сами центры находятся за пределами поля (точнее, в пределах более широкого поля), а интерпретационное поле ядра
не имеет.
читать дальшеЕсли говорить конкретнее, интерпретационное поле — это совокупность интерпретаций определённого текста, образующая поле, т. е. нецельное, разреженное, эфемерное пространство (среду). Поле гетерогенно, поскольку образовано множеством разнородных (разносубъектных) интерпретаций (интенций). Говоря, что поле образуется вокруг текста, мы как бы помещаем текст в центр, делаем его ядром. Но это не так: поле появляется ещё до создания текста как часть общекультурного поля, локализованная в неком субъекте (Авторе). Субъект-Автор преломляет культурное поле, в результате чего создаётся его личное поле, с которого и начинается текст. Поле — это карта, говоря терминами Делёза. А текст — это калька, снятая с карты, решение ризомы структурой, квадратическая развёртка тессеракта. Это попытка выразить невыразимое. А выражение невыразимого его может только спрофанировать и исказить. Автор, создатель и хранитель истинного поля, исчезает, ему на смену приходит Скриптор. Он и снимает кальку с карты, выпрямляет ризому в структуру и подчиняет принятым и знакомым ему кодам репрезентации, преобразуя личное через общее, тем самым нещадно его искажая. Калька оказывается неточной уже в процессе создания. Но калька не является ядром поля — она является его неточной моделью. Однако дальше больше.
Пока текст создаётся, поле, которое он выражает, невелико: личное поле Автора и поле кодов, которые использует Скриптор. Но вот калька снята и текст отдаётся Читателю. Калька, застывшая структура, не меняется, но попадает в личное поле Читателя, который в нём сам является Автором. Внезапно оказывается, что калька снята неверно, потому что карта у читателя иная. Происходит конфликт "древовидной" (в терминах Делёза) структуры кальки и ризомы читательской карты, конфликт приводит к разрыву ризомы: карта начинает меняться. Но карта меняется не по форме кальки, не выстраивается (выпрямляется) в структуру: карта меняется так, чтобы органично и комфортно включить кальку в себя, поглотить её. Калька в условиях чуждой карты искажает карту, но и искажается сама.
Другими словами, интерпретация есть процесс приспособления новой структуры к знакомому полю. Интерпретационное поле растёт за счёт многочисленных личных (Авторских) полей Читателей. Читатель есть Автор, а Скриптор есть необходимый профанатор, который позволяет жить кальке (пусть и искажённой) Авторской карты. Надо заметить, что интерпретация становится интерпретацией, когда о ней Читатель заявит, а значит, вновь выразит на общедоступном коде, а значит, вновь станет Скриптором и профанатором. Выходит, интерпретационное поле есть карта, состоящая из калек (от "калька").
Каждое личное Авторское поле есть плато, а не ядро или центр. Текст есть калька, а не ядро или центр. Интерпретационное поле текста есть новое плато единой Авторско-Читательской ризомы (куда входит и Текст, но только как разменная монета карты Автора), созданное движением той от Авторских плато и движущее ризому на новые плато. Поле децентрировано, гетерогенно, подвижно, создаёт карту и позволяет снимать кальки; поле является ризомой. Это поле существует до текста и порождает его, всякий Читатель является Автором и может быть Скриптором. Потому нельзя говорить о "верной" или "неверной" интерпретации — всякая интерпретация и верна, и неверна, адекватна и неадекватна, но главное, что любая интерпретация значима и необходима как минимум для самого Читателя-Автора этой интерпретации, а значит, имеет право на существование.