Поэма Ерофеева "Москва-Петушки" и роман (хотя в нём гораздо больше от поэмы, чем в МП) Саши Соколова "Школа для дураков" писались примерно в одно время, имеют ряд общих деталей, считаются классикой русского постмодернизма и находятся, в принципе, в едином положении, промежуточном, сумеречном — между модернистским и постмодернистским письмом. И всё-таки это на удивление разные вещи. МП многие любят, читают, цитируют и хвалят, на ШдД же обычно недоумённое лицо (кстати, у тех же, кто любит МП) и жалобы на то, что это "невозможно читать". Всё-таки, постмодернизм очень разнолик, причём в синхронии. Да, между символизмом и, скажем, ОБЭРИУ тоже мало общего, но эти направления поступательно сменяли друг друга, разрабатывая (и отрабатывая, как породу) идеи модерна. А тут почти одновременно — такие разные, но такие единые. В МП сильно эпическое и драматическое начало, сюжетность и диалогичность, лирический же образ это связывает воедино и завершает (в одиночестве, кто бы там после пробуждения ни являлся ему). Ерофеев чувствует стиль, его полистилистика цельна: шумный разнонаправленный мир сходится в лирическом герое, в ход пускаются знакомые средства выражения и привлечения читателя: вековечный мотив дороги, юмор, апелляции к общему опыту, аллюзии, всегда выгодная трагикомичная эмоциональная окраска (особенно вот это, когда в начале весело-весело, а в конце печально-печально). Несмотря на то, что поэма так и норовит расползтись в разные стороны, она цельная. И поэтому, наверное, более любима и популярна.

Иначе у Саши Соколова. То, что называется романом, имеет признаки огромного стихотворения в прозе, то есть, ШдД лирична в огромной степени, и отношения героя с миром иные, чем в жанрах с сильной эпической доминантой: мир создаётся героем, он расходится из лирического центра в разные стороны, но всё время как бы помнит о центре. Роман практически лишён юмора, а также сюжета и даже диалогичности (несмотря на то, что часто состоит из диалогов, диалоги-то мнимые и даже не выделены как диалоги, да и диалогичность не в диалогах), эмоционально ровный (относительно, понятное дело), композиционно — ризоматический: его можно читать с любого места в разные стороны. Постмодернизм в романе иного свойства, чем в МП, хотя для него тоже характерна интертекстуальность, но в меньшей степени, зато он деструктурирован, цикличен, каталогичен, обращается (причём в прямом смысле) к кратковременной и избирательной памяти. Поэтому он более чужд традиционностремительному русскому сознанию и с трудом им воспринимается.

Лично мне понравились оба произведения, каждое по-своему.