Отличный пример того, как порой чьи-то комментарии к произведению закрывают само произведение — привычное восприятие известного стихотворения Цветаевой, посвящённого Блоку. Напомню его.
Имя твое — птица в руке,
Имя твое — льдинка на языке.
читать дальшеОдно-единственное движенье губ.
Имя твое — пять букв.
Мячик, пойманный на лету,
Серебряный бубенец во рту.
Камень, кинутый в тихий пруд,
Всхлипнет так, как тебя зовут.
В легком щелканье ночных копыт
Громкое имя твое гремит.
И назовет его нам в висок
Звонко щелкающий курок.
Имя твое — ах, нельзя! —
Имя твое — поцелуй в глаза,
В нежную стужу недвижных век.
Имя твое — поцелуй в снег.
Ключевой, ледяной, голубой глоток…
С именем твоим — сон глубок.Со школы мы помним этот прикол про пять букв, мол, это "Блокъ". Со школы, по указке учителя. Указка тихо указала нам на "верное толкование", заодно закрыв глаза на собственно стихотворение. Но приглядитесь-ка, какое слово повторяется на протяжении всего стихотворения? "Имя". А теперь ответьте на вопрос: где в сочетании "Александр Блок" (даже "Александръ Блокъ", если хотите) имя? Разве имя — Блок? Нет, правильный ответ: имя — Александр.
Начиная с этого момента необходимо пересмотреть стихотворение. По привычке (то есть по указке) мы считаем, что в нём во всех этих образах и звуках выражено одно только слово "Блок(ъ)". Скорее всего, если речь идёт всё же об имени, а не фамилии, в стихотворении перебирается парадигма вариантов имени "Александр": каждому образу — свой. Оно и логичнее предположить, что такие порой откровенные образы, как у Цветаевой, мало соответствуют обращению по фамилии и куда больше — близкому обращению по имени, даже по уменьшительному его варианту.
Сделаем попытку предположить, какому варианту имени какой образ соответствует.
читать дальшеПервая строфа — обращение к адресату. Здесь разновидности трёх вариантов: Саша, Саня и Шурик.
1. Птица в руке — шуршит крыльями: Шура.
2. Льдинка на языке — звонкое, как льдинка + схожее фонетически Санька (диссонансная рифма).
3. Одно-единственное движенье губ — обращение Саш.
4. Пять букв — тут все три варианта: Шурик, Сашка, Санёк.
5. Мячик, пойманный на лету — возвращаемся к обращениям: короткое шуршание в момент ловли — Шур.
6. Серебряный бубенец во рту — звонкое обращение Сань.
Шура — вариант, образы которого связаны с руками (шуршащие) (1, 5). Саня — вариант, образы которого связаны со ртом (звенящие) (2, 6). Саша — нейтральный, но близкий к Сане вариант, поэтому ему тоже соответствует образ, связанный со ртом, но не звенящий (3). 4 строка не содержит образов, она чисто указательная, видимо, лишь для указания на нужные варианты имени.
Вторая строфа содержит вдвое меньше образов, каждый растянут на две строки. Сами образы становятся агрессивнее. Здесь уже сложно говорить о фамильярных уменьшительных обращениях. Кажется, все три образа обыгрывают полное имя, нарастая крещендо.
1. Камень, брошенный в тихий пруд, всхлипнет: тихое начало, как по звучности, так и по степени агрессивности образа. Бесшумно летящий в воздухе камень гулко врезается в пруд — так бесшумное начало имени (а-ле) заканчивается взрывным ударным окончанием (ксандр).
2. В легком щелканье ночных копыт громкое имя твое гремит: звуковое и эмоциональное нарастание, теперь гремит всё имя, каждая часть его щёлкает, каждая ударна (А - ЛЕ - КСАН - Д(Ъ)Р).
3. И назовет его нам в висок звонко щелкающий курок: развитие достигло своего оглушительного пика. По спирали звучность имени возвращается к пункту 1, но вместо тихого всплеска за бесшумным полётом — громкий выстрел после напряжённой тишины (а-ле-КСАНДР).
Заканчивается стихотворение по-тихому, близко и лирически: поцелуями и сном. Тут можно предположить самые нежные и ласковые варианты. Возможно, что тут уже не столько важны конкретные варианты, сколько некий архетип самого близкого, даже интимного варианта имени, который существует только для двоих. Оно даже невыразимо полностью, это имя полуназывается-полуцелуется (до конца выражается не в речи, а в прикосновении). В речи остаются лишь его фонетические артефакты, растворённые в фонике последней строфы. Здесь и звонкие согласные, схожие с Саней (а "снег" + "ключевой" хранят в себе Санечку), и обилие [у], словно из Шурика или Сашули. Но эти имена — лишь тени того единственного, главного имени, которое непроизносимо, которое и без метафоры является поцелуем.
Согласитесь, такая трактовка гораздо богаче монотонного повторения слова "Блокъ" из строки в строку.