Про "Ананасную воду для Прекрасной Дамы" удобнее говорить в метафорах, предложенных самим Пелевиным. Можно говорить о взаимосвязи коммерческого и сакрального, торговле высокими идеями, с помощью метафор Воды и Дамы. Можно — о реальности и способах её репрезентации, о войне (Войн@) и мире (Мiр) виртуальности (которая скрыто воинственна и в которой, как заметил ещё Бодрийяр, современная война происходит открыто) и той самой реальности (которая открыто воинственна, но реальная война скрыта).
А можно посмотреть на отношения богов и механизмов. Из текста в текст значения меняют не только сами метафоры, но и собственно слова (речь в первую очередь о "механизме").
Один хуй любые дуалистические метафоры в итоге являются метафорой дуальности как таковой, всё зависит лишь от темы.
возможны спойлерыОппозиция вырастает из известного выражения deus ex machina, является результатом его деконструкции и обыгрывания. В каждом тексте есть свои механизмы, свои боги и свои деусы из своих махин.
В "Операции Burning Bush" есть машина, создающая некий образ бога для нужных людей (практически солидный Господь для солидных господ) — бога в широком смысле, сюда же относится Гагтунгр, например — в конце концов, оба этих бога из машины делали одно дело, мало напоминающее что-либо божественное. В отличие от них Левитан познаёт и истинного Бога, который вне машин — это человек заводная машинка скорее. Но и дьявол предстаёт перед ним как арифметическая машина, занятая унылым однообразным счётом. В повести метафора механизма объединяет человека и дьявола в противовес Богу. Появляется там и свой сюжетный deus ex machina в виде неких смутных чуваков из тачки, которым ласково передал Шмыга Левитана. Для Левитана они боги хотя бы потому, что легко и запросто имеют возможность распоряжаться его жизнью, ну а машина машина и есть)
В "Зенитных кодексах Аль-Эфесби" метафора механизма воплощена в дронах, а где метафора бога? А вот, имхо, в отличие от Burning Bush, бог здесь вместе с человеком-Скотенковым этим механизмам противостоят. Если в первой повести показано отличие человека от бога, то во второй — от механизма. Здесь бог делает из машины обломки благодаря своим "кодексам". Внутри же машины есть свой аналог псевдобога — PR-блок, с ним-то и взаимодействует частичка бога истинного, воплощённая в Скотенкове. Ну, а deus ex machina тут вполне себе классический: противостоянию Аль-Эфесби и дронов не было бы конца, если бы тот самый эф-эс-би не спустил своего деуса, причём дважды, второй раз натурально этот деус пришёл из махины — интернета. Другие отсылки к античности тоже есть: по сути Скотенков есть протагонист, противостоящий виртуальному хору PR-блока дронов; ну, и финал весьма похож на наказания в Аиде: Скотенкова лишили Бога, сделав частью примитивного механизма.
В названии второй части книги слова недаром поменяны местами: речь не столько о взаимоотношениях божественного и механистичного, сколько о механизмах (=методах) 1. познания божества (Созерцатель тени); 2. служения божеству (Тхаги) и 3. создания божеством бытия (Отель хороших воплощений).
Грубо говоря, "всё иначе, чем кажется на первый взгляд".
Лично говоря, все три рассказа — предсказуемая вата.
Хочется остановиться лишь на тонком стёбе по поводу deus ex machina в рассказе Тхаги: чисто лингвистический выход богини Кали из Лады Калины