Тут хороший вопрос мне задали, думаю, ответ неплохо бы и здесь оставить как памятку и вообще для общего развития.

Лотман постоянно говорит, что проза сложнее поэзии. Но я упорно не могу уловить, почему оно так. Если не затруднит, можешь объяснить? Аргументы я его поняла. Но то ли я вообще не понимаю, что он понимает под сложностью и структурой текста, то ли просто дура, но... но проза же проще!.. Её писать проще, её понимать проще, там нет такого наслоения всего-всего как в стихах. И что он имеет в виду под тем, что структура прозы сложнее, я тоже не понимаю.

Сложность прозы выводится из закона диалектики, закона отрицания отрицания. Вообще, подход Лотмана базируется на диалектике. Суть закона отрицания отрицания в том, что система развивается по спирали: из позиции А в позицию Б, а из этой позиции — в позицию, схожую с А, но на ином уровне (выше или ниже). Такое движение обусловлено другими законами диалектики.

читать дальшеТак вот, изначально речь находится на бытовом уровне А. Некоторые необходимости привели к переходу речи на иной, художественный уровень Б. Понятное дело, что характеристики речи на этом уровне отличаются от уровня А. Это легко заметить, сравнив бытовую и поэтическую речь. То есть, уровень Б возник из отрицания уровня А.

В ходе дальнейшего культурного процесса одной поэзии оказалось мало. Стала формироваться проза — уровень В. И формирование это происходило путём отрицания того, что отрицала поэзия. Таким образом, уровень В схож с уровнем А, но выше его, потому что хранит "память" о уровне Б. Получается, проза — это не бытовая и не поэтическая речь, а нечто, сочетающее характеристики обеих.

Суть в том, что имея дело с поэзией, мы явственно видим отличие этой речи от бытовой, задействуя лишь один этап сравнения. В случае прозы мы уже не можем отличить её от бытовой речи, напрямую сравнивая: у них почти одинаковые структуры. Чтобы убедиться, что перед нами именно художественная речь, мы задействуем два этапа сравнения: сравнение прозы с поэзией и поэзии с бытом. Мы можем воспринимать прозу как художественную речь лишь имея в виду поэзию. Отсутствие выраженного ритмического автоматизма в прозе — это не стихийная анархия быта, а минус-приём поэтического автоматизма: намеренное неиспользование приёма с целью обратить на это внимание. Проза, выходит, — это совокупность поэтических минус-приёмов, отсылающих за пределы текста.

О том и Лотман: "Именно потому, что проза эстетически вторична по отношению к поэзии и воспринимается на ее фоне, писатель может смело сближать стиль прозаического художественного повествования с разговорной речью, не боясь, что читатель утратит чувство того, боясь, что имеет дело не с действительностью, а с ее воссозданием. Таким образом, несмотря на кажущуюся простоту и близость к обычной речи, проза эстетически сложнее поэзии, а ее простота вторична. Разговорная речь действительно равняется тексту, художественная проза = текст + "минус-приемы" поэтически условной речи".

И, на мой взгляд, вся соль в этих словах: "Понимание простоты как эстетической ценности приходит на следующем этапе и неизменно связано с отказом от украшенности. Ощущение простоты искусства возможно лишь на фоне искусства "украшенного", память о котором присутствует в сознании зрителя-слушателя. Для того чтобы простое воспринималось именно как простое, а не как примитивное, нужно, чтобы оно было упрощенным, то есть, чтобы художник сознательно не употреблял определенные элементы построения, а зритель-слушатель проецировал его текст на фон, в котором эти "приемы" были бы реализованы. Таким образом, если "украшенная" ("сложная") структура реализуется главным образом в тексте, то "простая" - в значительной степени за его пределами, воспринимаясь как система "минус-приемов" нематериализованных отношений. Следовательно, в структурном отношении простота - явление значительно более сложное, чем "украшенность".