Команда Постмодерна вчера деанонилась, так что я могу запостить сюда те два несчастных текста, с которыми я дебютировал на ЗФБ. Без этих уёбищных шапок, только тексты. Первый я писал специально для команды, там мои влажные мечты о перформансах, которых я никогда не совершу. Кстати, заумное стихотворение, фигурирующее в финале, я хотел тоже написать для команды, но прослоупочил. Суть предполагалась в том, что эта "заумь" была на деле отрывком из эссе Зонтаг "Against Interpretation", набранным кирилличной раскладкой. Но прежде чем это раскрылось (одним школьником в интернете), несколько критиков успели дать различные интерпретации этому "стихотворению". Чувствуете иронию?

Преодолевший постмодернизмПрошёл год с того времени, как художник П представил нам свою последнюю инсталляцию. П называл себя лирическим, или экзистенциальным акционистом. Он избегал политики, и все свои акции интерпретировал лишь в эстетическом и философском ключе. Наверное, поэтому о нём мало известно в широких кругах — он не афишировал свои акции, адресовал их более-менее подготовленной публике, зато в среде интересующихся современным искусством его имя довольно хорошо известно. П называют главным выразителем идей постмодернизма в акционном искусстве. Его работы были в основном посвящены отношениям автора и читателя, проблеме восприятия и интерпретации.

П начинал как поэт-концептуалист, сознательно ничего не писал самостоятельно, конструируя центоны и фиксируя реди-мейды, которые искал в газетах объявлений. При этом вовсю печатался в различных журналах и принимал участие в фестивалях. На одном из таких фестивалей П совершил свой первый перформанс в виде поэтического выступления. Но он не просто читал стихи. П вынес на сцену стол с компьютером и большой экран. На экране появился крупный значок reCaptcha и два предназначенных для введения слова. «Новый вид поэзии, который я вам сегодня представлю, называется reCaptcha-poetry», — сказал П и начал читать слова капчи, обновлять и снова читать. Это действие заняло несколько минут, и чем дальше, тем сложнее было П читать выпадающие слова, но в особо трудных случаях он лишь молча указывал ладонью на экран. В своём последующем комментарии П назвал эту поэзию «живой метафорой постмодернизма», обозначил её как «интерактивный и живой визуальный реди-мейд центон, чьим автором являются все и никто, нелинейный гипертекст, который можно читать вечно». Позже он издал «бумажное убогое подобие» такой поэзии. «Книга» не являлась книгой как таковой и представляла из себя рулон туалетной бумаги, на который были густо наклеены вырезки из газет. Назывался этот объект бук-арта просто «Книга поэзии». «Поэзии предшествует молчание, белый лист бумаги. Но я специально взял бумагу, сделанную из макулатуры — молчание полно речи, ему, молчанию, предшествовала речь. Поэт наполняет это молчание речью поверх той речи, которой оно полно. Но и поэт использует не свои слова, а те, которыми пользуются все остальные. В чём функция поэта? Наполнять чужую речь чужой речью? Зачем? Моя книга поэзии есть метафора поэзии как таковой».

Несколькими годами позже П представил два галерейных перформанса. Первый — в рамках одной известной биеналле современного искусства в G-V. Назывался он "Разрушение искусства". Все три дня выставки П стоял за большим вертикально поставленным щитом. Щит имел две прозрачные стороны и был наполнен намагниченным металлическим порошком, как в детских рисовалках. Одна сторона была явлена зрителю, за другой стоял художник. На зрительской стороне был незамысловатый рисунок, с другой стороны П магнитом рисовал точно такой же. В то время как он это делал, рисунок со зрительской стороны потихоньку, линия за линией, стирался. Когда зрителю являлся чистый лист, П поворачивал щит другой стороной, где уже был законченный рисунок, а на чистой стороне начинал рисовать. В итоге зрители могли видеть, что в процессе работы художника рисунок исчезал, разрушался. Рассказывая о своей акции, П подчеркнул, что первостепенной его задачей была визуализация сложных отношений между созиданием и разрушением: «созидая одно, мы разрушаем другое, а зритель этого не видит. Это даже не закулисье — за кулисами зритель может увидеть, как художник именно творит. А как художник разрушает — это, можно сказать, свалка возле театра». Кроме этого проницательные критики заметили, что перформанс является авторимейком «Книги поэзии»: «Там он брал лист, чистый благодаря разрушению написанного на нём, и снова писал, здесь он разрушает написанное, чтобы взять необходимый материал для творчества, ведь обе стороны планшета используют одно количество порошка. При этом процесс становится цикличным и бесконечным».

Для перформанса «Чёрные квадраты» П снял отдельное помещение в галерее. Но не стал ничем заполнять, а на входе раздавал посетителям листы А4 с напечатанным на них чёрным квадратом, предлагал поставить подпись и прикрепить на стену в любом месте. Постепенно стены помещения были полностью покрыты чёрными квадратами. «Я не распечатывал «Чёрный квадрат» Малевича, как многие думают. Этот квадрат я сделал сам в Пейнте. И это тоже важно. Вообще, у этой акции множество смыслов, в том числе таких, которые я ещё не отрефлексировал. Потому я сознательно не объясняю ничего. Пусть этим занимаются критики, а я совершил исключительно художественный акт, интуитивный». Критики же трактовали этот акткак реакцию на проблему восприятия искусства в современных условиях, на кризис и смешение многих связанных с искусством институтов, в частности, авторского, зрительского и галерейного. В одном журнале, кажется, смогли ухватить суть: «Искусство не обязано быть авторским и оригинальным. Главное — это его воздействие на тебя лично. Я участвовал в акции, и вот что скажу: там были сотни квадратов, которые воспринимались как какой-то шум, но был один, который был мне дорог — подписанный мной. Он был идентичен всем остальным, но он отличался от них тем, что с ним я имел взаимодействие. И такой квадрат был у каждого участника акции. Вот этот квадрат и есть искусство. Это то, что оказало эстетическое впечатление на тебя — на меня — лично, независимо от того, насколько оно ново или оригинально». В ином аспекте разглядел ситуацию другой критик: «Это же повтор «Книги поэзии» на другом языке. Чёрный квадрат — это молчание туалетной бумаги, молчание, полное речи, ведь в наше время этот символ полон смыслов. И на это звучащее молчание снова наносится новая речь, речь-поверх-речи — и снова принципиально чужая. На этот раз она представлена визуально в виде подписей. Акция есть современный подход к решению проблемы произведения искусства в эпоху его технической воспроизводимости, визуализация того, что копия отличается от оригинала и другой копии».

Последняя работа П вызвала и продолжает вызывать у критиков оцепенение и ужас, оттого пока что мало было работ, освещавших её именно как явление искусства, а не факт биографии или психологический случай. За неделю до акции П разместил в нескольких открытых источниках информацию о том, что собирается представить общественности своё самое яркое произведение — инсталляцию «Натюрморт». Всех интересующихся, в первую очередь журналистов, П пригласил через неделю в 18-00 явиться к нему на дачу. В назначенное время возле дачи П собралась маленькая группа людей, в основном его друзья и пара журналистов. Но П не спешил встречать прибывших. Дом был словно пустой. Через полчаса один из журналистов не выдержал и толкнул дверь — и она открылась. Озадаченные люди вошли внутрь и с ужасом увидели последнюю работу П: в красиво декорированной комнате в окружении увядающих цветов на кресле полулежал сам П. Застрелившийся. Что уж говорить, в ожидании скорой и полиции группа пришедших увидеть инсталляцию «Натюрморт» действительно любовалась ей. Но вскоре инсталляцию пришлось демонтировать. В кармане пиджака, надетого на П, нашли лист бумаги, на одной стороне которого было напечатано заумное стихотворение, а на другой — запись от руки: «Я преодолел постмодернизм».